Вьетнамец Тонг Фуок Фук спас 100 детей от смерти: матери хотели делать аборт. Тех, кого спасти не удалось, Тонг хоронит на созданном им кладбище. Сейчас там 11 тысяч крошечных могил.
Глиняный горшочек, несколько горстей песка, сверху плитка 20 на 20 см, искусственная роза – желтая или красная. И так 15 лет подряд, 11 тысяч раз. На каждой плитке имя – христианское.
Сначала многие считали Тонга Фуок Фука сумасшедшим – даже собственная жена, благодаря которой, собственно, все и началось. А потом к его дому на окраине Нха Транга потянулись люди — растерянные плачущие девочки, а в почтовый ящик стали падать уведомления о денежных переводах и письма с благодарностями. Сегодня Тонга больше никто не считает сумасшедшим. Его называют «отец Вьетнама». За 15 лет этот человек усыновил 100 детей, которым грозила смерть еще до рождения.
Аборты во Вьетнаме – дело обычное. По количеству искусственных прерываний беременности страна занимает шестое место в мире. Живут тут небогато, пособия на детей низкие. Забеременев без мужа, девушки боятся, что не смогут прокормить дитя, боятся гнева родителей: за такое в строгой сельской местности могут выгнать из дома.
Чаще всего матери избавляются от будущих девочек – несмотря на то, что во Вьетнаме запрещено узнавать пол ребенка с помощью УЗИ. Но и врачи, и пациенты находят способ обходить закон. Доктор может, например, сообщить пациентке, что малыш «очень похож на маму». Это значит: будет девочка, и тогда, чаще всего, не будет никого…
В 2001 году Тонгу, как доброму католику, и его жене даже в голову не приходило узнавать пол ребенка. Они так долго его ждали, они были абсолютно счастливы.
Роды прошли крайне тяжело. Врачи опасались за жизнь роженицы и младенца. Долгие часы Тонг провел в больничном коридоре и не переставал молился. «Господи, — твердил он, — сделай так, чтобы с женой и ребенком все было хорошо. Ты же знаешь, как мы любим детей. Я обещаю, если они выживут, я всю жизнь посвящу детям.
Я буду помогать тем, кому трудно. Не знаю, как, но обязательно буду. Мы что-нибудь придумаем вместе. Только сделай так, чтобы они жили!»
«У вас мальчик», — раздался голос над головой. Медсестра улыбалась, а Тонг долго не мог прийти в себя. А потом он сидел и смотрел, как в кабинет с надписью «Операционная» одна за другой входят молодые женщины – не похожие ни на больных, ни на беременных.
Что это за странная комната в родильном отделении, откуда не вынесли еще ни одного ребенка?
Тут до него дошло: там делают аборты. После того, что он пережил за последние часы, когда жена производила на свет Божий новую жизнь, его передернуло от одной мысли об этой «операции».
Интересно, что происходит потом с этими малышами?
Этот вопрос Тонг задал врачам. И тогда впервые увидел тот самый взгляд: пристальный и осторожный, готовый в любую секунду измениться. Так смотрят на тех, кого считают не в себе. Но Тонг был не сумасшедшим. Просто поставил перед собой цель и решил ее осуществить. «Жизнь человека священна с момента зачатия, — говорит он. – У тех детей, чьи матери пошли на аборт, есть душа, они — люди. Но их не хоронят, а выбрасывают на помойку».
Каким образом Тонгу удалось – и удается – убеждать сотрудников больниц выдавать ему так называемый «абортивный материал», остается тайной.
Факты таковы: первых нерожденных младенцев он начал хоронить у себя на заднем дворе в 2001 году, вскоре после того, как появился на свет их с женой первенец.
Расходы семьи, понятное дело, увеличились. Работал Тонг строительным подрядчиком, на жизнь семье хватало, но вот лишних денег никогда не водилось. «Что ты делаешь? — выговаривала жена. Она не сразу узнала о затее мужа, а узнав, пришла в ужас. — Почему наши сбережения уходят на кладбище для неизвестно кого или, скорее, чего?». Тонг отмалчивался. Не желал говорить в таком тоне.
«Я делаю это, думая о детях, которые сегодня живы, могут веселиться, ходить в школу, есть конфеты и печенья, — объяснял он потом, уже журналистам. — А те детишки не получились радости жизни. Все, что я могу дать им, – это достойная могилка. Я просто хочу, чтобы все было по-человечески».
За две тысячи долларов Тонг купил участок земли, где смог устроить кладбище.
На каждой плите – христианское имя неродившегося ребенка. Особенно много здесь Павлов и Марий. А следить за порядком вызвалась находящаяся неподалеку пагода.
«Молодые женщины, увидев это кладбище, могут задуматься, — согласились буддисты с Тонгом, — и не совершать убийства».
Сегодня на кладбище Тонга покоится более семи тысяч неродившихся детей, и количество крохотных могилок увеличивается с каждым днем. Печальное и страшное место. Но история о Тонг Фуок Фуке – это история про жизнь, а не про смерть. Это – история радости, которая начиналась со слез.
О странном кладбище начали узнавать люди. То и дело Тонг замечал у могилок женские фигурки. Они приходили сюда поплакать о своих детях. С некоторыми Тонгу удавалось поговорить, попросить приводить сюда других женщин, сделавших аборт.
Потом они стали приходить к нему домой — сказать «спасибо». Ребенка уже не вернуть, но хоть кто-то отнесся к нему по-человечески.
На каждой плитке Тонг ставит дату захоронения. Кто-то стал помогать Тонгу, кто-то жертвовал деньги на установку больших и красивых могильных плит.
Однажды в двери дома постучала девушка, совсем ребенок. Она тоже пришла поговорить, как остальные. С той разницей, что аборта пока не делала – лишь собиралась. Ву была на четвертом месяце беременности. Она не знала, что делать: если родители узнают, а это произойдет совсем скоро, они выгонят ее из дома.
На аборт решиться она тоже не могла. Уже приехала в больницу, но там оказалось слишком страшно. Убежала из-под двери кабинета. Сидела, ревела, и тут какая-то незнакомая женщина рассказала ей о Тонге.
— Но чем он может мне помочь? – удивилась Ву.
— Скорее всего, ничем, — ответила женщина, — но хоть на душе легче станет.
Она ошибалась. Тонг, конечно, дал девочке возможность выговориться и выплакаться как следует, объяснил, что аборт делать нельзя, даже если больно будет совсем, просто потому, что это – убийство.
— Но куда же мне идти? Что делать? – спросила девочка.
— Оставайся, — выпалил Фук. И запоздалые упреки жены, высказанные в ночи на кухне шепотом, уже ничего не могли исправить. Решения он принимал быстро – и не менял. Спустя несколько дней пришла еще одна беременная, потом еще… Когда их стало семеро в домике площадью 84 квадратных метра, жена устроила скандал.
И тогда Тонг рассказал ей об обете, который дал несколько лет назад в больничном коридоре, когда она в страшных муках рожала сына.
Жена все поняла. И больше никогда не спорила с мужем. А их маленький кирпичный домик постепенно стал превращаться в приют. Дом наполнился криками, писками и вечным паром от сушащихся пеленок с подгузниками.
Порядка здесь не бывает никогда. Во дворе – целый полк разнокалиберных ботинок и ботиночек, поле циновок, заросли бельевых веревок. Ведь здесь жизнь.
Тонг неустанно подчеркивает, что его дом не является детским приютом. Это – центр для женщин, находящихся в кризисной ситуации, выражаясь официальным языком. В сиротских учреждениях у детей нет родителей, а подобное положение дел является для него столь же немыслимым, сколь и аборт.
Женщины, которые приходят сюда за помощью, родив ребенка, либо забирают его с собой, либо оставляют, и тогда Тонг усыновляет младенца.
А чаще — удочеряет. Сегодня у этого удивительного человека сто детей!
С помощью жертвователей и волонтеров был построен второй дом, неподалеку от кладбища. Все равно, конечно, тесно. Спать приходится на разложенных впритык друг ко другу на полу матрасах, но это не страшно. Страшное могло бы произойти, если бы эти женщины и дети не оказались в доме Тонга.
Все его семейство работает в доме, круглосуточно, без выходных и отпусков. Заправляет всем старшая сестра Тонга, сам он умудряется трудиться на стройке, а жена – содержать маленький магазинчик.
Деятельность Тонга стала привлекать внимание общества. На содержание приюта стали жертвовать люди из разных стран. Не осталась в стороне и католическая община Вьетнама, и буддистская. Местный епископ — частый гость в приюте. Обратили внимание на работу Тонга и власти, а президент даже удостоил личного благодарственного письма. Органы здравоохранения контролируют его деятельность и оказывают поддержку.
В 2006 году дом Тонга впервые посетили монахини из Общества Святого Креста. Впечатленные увиденным, они решили построить собственный приют для детей.
Предлагали Тонгу забирать у него часть детей, но тот отказался наотрез. Дети должны жить с родителями – и точка.
Мамы и будущие мамы (их одновременно живет в приюте до 10 человек) сообща следят за детьми, убираются, готовят. Проживание каждой из них обходится Тонгу примерно в 60 долларов ежемесячно. Он содержит мам до появления ребенка на свет, потом они могут либо уходить, либо остаться еще на полгода. Даже если мать выберет первый вариант, это не означает отказа от ребенка. Ведь главная цель Тонга — воссоединить мать с ребенком.
Тонг отдает детей матерям, если те приезжают за ними и могут доказать, что решили финансовые и семейные трудности.
Он надеется, что когда-нибудь все мамы будут забирать своих детей, но пока таких меньше четверти.
стальные остаются с Тонгом и носят двойные фамилии – родной матери и приемного отца. С именами проблема. Когда в доме сто детей, не запутаться очень трудно. Поэтому Тонг придумывает им красивые прозвища: Честь, Благородство, Сердце…
Дети помладше ходят в детский сад, который находится тут же, при доме (в нем работают волонтеры), те, кто постарше – в школу. Есть у Тонга и ферма, где он выращивает свиней и цыплят на продажу: одних пожертвований да доходов с двух работ не хватает на содержание такой большой семьи.
Как он выдерживает это – уму непостижимо. Тонг лишь улыбается. Он не просто не считает свою жизнь тяжелой, он счастлив. И говорит: «Я буду продолжать эту работу до последнего вздоха. И сделаю все, чтобы дети продолжили мое дело и помогали всем обездоленным».
На любом кладбище хозяйничает смерть – так и положено. Но только не на этом. Сто детей господина Тонг Фуок Фука свидетельствуют: этому тенистому участку земли на крутом склоне холма они обязаны жизнью.
Понравилось? Поделись с друзьями: